Поучительное произведение, написанное мною в больном бреду. Посвящается тем, кто там упоминается.
В Нью-Орлеане как-то раз
Лестат жил: дурень, лоботряс.
Тупой, как пень, но очень весел.
Бандитов ел и куролесил,
Любил он Дэвида, Луи,
Армана, Габриэль, Акашу…
Ко всем огонь в его груди!
Что бабник он – никто не скажет!
Но вдруг приспичило Лестату
Проведать старый дряхлый свет.
Залез он в свой кабриолет,
Накрасил ногти черным лаком,
Немного Дэвида полапал,
Маньяка скушал на обед
И понял: на кабриолете
Не переплыть чрез океан.
Но мы же с вами, чай, не дети,
Да и Лестат наш не баран.
Машину кинул, ну а сам
Помчался вдаль на самолете.
Его затею не поймете,
Но в Минск он прибыл. Офигел
Чуть-чуть от наших «краявідау»,
Но что тупой не подал виду,
Пошел знакомиться с шпаной.
В те времена гуляла Белка
По диким паркам и лесам.
Увидела она Лестата. Подумала:
«Ну что за хам!
Приехал из Нью-Орлеана,
С собой же хавчика – ни грамм!
Ма шер, ма шер все повторяет,
С акцентом странным говорит.
В башке умишка не хватает…
Видать же сразу: паразит!
Упырь и кровосос противный!
Хотя он с виду очень стильный.
Шпану он ищет? Это ж я!»
И лишних слов не говоря
Пошла Бельчонка на свиданье.
Лестат был в шоке. Как всегда.
Еще бы! Вот еще балда
К нему несется: «Дай Армана!»
То Котя наша пробегала.
Ежиха ж тихо в уголке
Сны о Северусе вкушала
И о Лестатике не знала,
Но быстро оборвался кайф.
Примчалась Белка: «Мортал лайф
Меня совсем заколебала.
Хочу вампиром быть! Их мало,
Но все тупые, как и я!»
Ежиха буркнула «Свинья»,
Но тоже к Лелику поперлась.
В итоге Минск наш стал Нью-Минском
И в обществе вампиров свинском
Теперь есть дикие зверушки.
Мораль же басни такова:
Хоть Белка наша и мала,
Но и Лестата доконает.
А Еж и Котя помогают.
Ох, бойся, бойся нас, Лестат!